Госдума планирует запретить органам опеки забирать детей без решения суда

Совет Госдумы 14 июля одобрил пакет законопроектов, который вносит изменения в Семейный кодекс РФ. Среди них — проект, ограничивающий изъятие детей из семьи без решения суда. Сейчас есть способы сделать это внесудебно — по решению органов местного самоуправления или акта о безнадзорности, составленного полицией. 

Руководители благотворительных организаций, работающих с проблемой сиротства, рассказали ТД, как в России сейчас происходит процедура изъятия детей из семей и почему новый законопроект не только не решит существующие проблемы, но и может усугубить ситуацию.

Госдума планирует запретить органам опеки забирать детей без решения суда Перед началом рассмотрения по существу иска органов опеки об ограничении прав родителей Антон Новодережкин / ТАСС

Замаскированное изъятие

Регламентирует изъятие детей из семей в России статья 77 Семейного кодекса (отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни или здоровью).

 Согласно ей, социальные работники могут изъять детей без решения суда, если получат подписанный акт от органов исполнительной власти или главы муниципалитета.

Но специалисты из НКО указывают, что органы опеки пользуются и другими методами для отбирания детей из семей.

По словам руководителя благотворительной организации «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, изъятий по 77-й статье немного, опека часто обходит ее, потому что работать по ней сложно: нужно уведомить об этом прокуратуру и за семь дней собрать в суд пакет документов, чтобы лишить родителей прав или ограничить в них. То есть если опека отобрала ребенка, она обязана лишить родителей прав или ограничить их. Отсюда еще одна причина — органам опеки бывает сложно оценить ситуацию на месте. 

«Сотрудники приходят [домой к семье] и объективно понимают, что не могут за один визит, который длится иногда 20 минут, ну даже если несколько часов, принять решение, действительно ли нет альтернатив и нужно будет потом лишать прав или ограничивать в правах родителей», — говорит Альшанская.

Поэтому органы опеки и попечительства часто используют другие механизмы вместо отбирания. Например, приходят к семье с полицией. И, если принять однозначное решение не получается, полиция составляет акт о выявлении безнадзорного. «Хотя эта ситуация, мягко говоря, на грани фола, потому что никакого безнадзорного при наличии родителей не может быть», — замечает Альшанская.

Также, говорит Елена, повсеместно встречаются случаи, когда родителей вынуждают написать заявление о добровольном размещении ребенка в приюте.

 Ее слова подтверждает директор оренбургского благотворительного фонда «Сохраняя жизнь» Анна Межова.

Фактически перед родителями ставят выбор, объясняет она: либо они подписывают бумаги о добровольном размещении детей в приюте, либо начнется процедура по изъятию детей и лишению родительских прав.

«По факту это не добровольное обращение семей за помощью к государству, а изъятие, оформленное как неизъятие. Это вызывает у людей протест. Надо называть вещи своими именами», — говорит Межова.

Она также указывает на опасность подобных действий опеки в случаях, когда ребенка действительно необходимо забрать из семьи из-за реальной угрозы его жизни и здоровью. «Возьмем, допустим, пьющих родителей, которые жестоко обращаются с ребенком.

Опека их сегодня уговорит отдать ребенка в приют, а завтра они заберут его обратно и изобьют в пьяной драке», — приводит пример она.

В итоге, заключила Альшанская, отбираний детей из семей на основании 77-й статьи не так уж и много. А изъятий, которые проходят по документам как выявление безнадзорного или добровольное размещение в приюте, «полно». «Но именно потому, что они не выглядят как отбирания, мы не можем подсчитать, сколько их на самом деле», — комментирует эксперт.

Нет понятийного аппарата

Даже если отбирание детей происходит по 77-й статье, говорят эксперты, часто оно нарушает права ребенка и не учитывает его интересы.

Проблема в первую очередь в отсутствии понятийного аппарата, говорит исполнительный директор фонда «Измени одну жизнь» Яна Леонова.

В законе, объясняет она, прописывается только то, что опека может усмотреть угрозу для жизни ребенка и принять решение о его изъятии из семьи.

«Но что такое принятие решения в интересах ребенка? Как именно должно выглядеть уклонение от выполнение родительских обязанностей или злоупотребление родительскими правами? Что такое непосредственная угроза жизни и здоровью? Каким образом надо определять, что ребенку грозит смерть в течение конкретного времени? Где эти процедуры, которые позволят определять такие категории? Их нет», — говорит Леонова. 

По словам Леоновой, пока эти процедуры не прописаны, специалисты органов опеки и попечительства зачастую ориентируются на свои представления и личный опыт.

«Плохой достаток, необычный быт, старенькая одежда, плохая успеваемость и поведение ребенка в школе не могут быть основанием для отбирания ребенка. Это является основанием для исследования ситуации и создания плана помощи семье.

К сожалению, мне известны случаи, когда органы опеки не реагируют на тревожные сигналы, потому что “дом красивый, на кухне чисто, дети одеты нормально”», — комментирует собеседница ТД.

Нет социальной поддержки семей

Все опрошенные эксперты сошлись во мнении, что действующее законодательство работает однонаправленно — на изъятие детей, а не на профилактику семей, столкнувшихся с трудностями.

«Если опека приняла решение об отбирании ребенка по какой бы то ни было причине, она будет подавать в суд на ограничение или лишение прав родителей, потому что того требует закон. Это не выбор опеки, не индивидуальное рассмотрение каждой ситуации, это просто формальная обязанность», — высказалась Альшанская.

Сама процедура отбирания весьма жестокая, беспощадная и к матери, и к детям, считает Леонова. По ее мнению, даже если ситуация была угрожающей жизни и здоровью детей, ребенок имеет право на объяснения, куда и почему он уезжает, почему это произошло.

«И в острых ситуациях, когда взрослые в семье ведут себя неадекватно и представляют угрозу не только для ребенка, но и для специалистов, ребенок заслуживает очень деликатного объяснения и разговора в спокойной обстановке.

Нашумевшие истории отбирания всегда выглядят одинаково: там бьются взрослые со взрослыми, а на детей не обращают внимания», — рассказала Леонова. 

В идеальном варианте, говорит она, процедура изъятия должна проходить в максимально щадящей обстановке. Ребенку нужно объяснить все происходящее максимально понятно и деликатно. «Первое, что должен сделать специалист, — связаться с родственниками или близкими семьи, чтобы ребенок мог провести какое-то время со знакомыми людьми», — сказала Леонова.

Поможет ли новый законопроект решить проблемы?

«Многолетняя практика применения статьи 77 Семейного кодекса РФ нередко свидетельствует о произвольном вмешательстве органов власти в дела семьи, от чего страдают как дети, так и родители (усыновители, опекуны)», — говорится в пояснительной записке к законопроекту. По предложению его авторов дела об изъятии детей при угрозе их жизни и здоровью должны рассматриваться судом в ускоренном режиме — в течение 24 часов с момента поступления заявления от органов опеки или от полиции. Заседания будут проходить в закрытом режиме.

Альшанская поддержала идею судебного подтверждения изъятия детей, но отдельно подчеркнула, что в новом законопроекте остался неизменным семидневный срок, за который органы опеки должны подготовить документы к судебному заседанию.

По ее мнению, этого недостаточно, чтобы собрать исчерпывающую информацию и провести полноценное социальное расследование о семье.

 «То есть это опять однонаправленное движение на вывод ребенка из семьи, без варианта работать на возвращение, оказывать помощь и вообще объективно принимать решение в нормальный срок, разобравшись в ситуации», — прокомментировала она. 

«Судебное решение об отбирании детей — это мировая практика. Только основывается это решение на очень объемном исследовании ситуации специалистами. Пока у нас нет такой картины, суд, вероятно, будет принимать решение, исходя из своего представления о том, как все должно быть», — поддерживает Альшанскую Леонова.

Она также считает, что авторы законопроекта пытаются некомплексно решить многогранный вопрос: в нем по-прежнему не прописаны особые компетенции представителей полиции, специалистов органов опеки и попечительства, нет алгоритмов изъятия и возможного перечня оснований, не предложена система помощи семье, которая находится в сложной ситуации.

Новый законопроект не изменит ситуацию кардинально, считает Межова. Все будет работать точно так же, «только окончательное решение останется за судами», говорит она. Межова указала, что без хорошего адвоката семьи просто не смогут самостоятельно собрать доказательства того, что «они не такие уж безнадежные». А найти хорошего специалиста в короткий срок невозможно.

«Будет только хуже. Сейчас-то оспаривать решения администраций удается с большим трудом. А когда это будет в виде решений судов, то станет намного сложнее.

В случае изъятия ребенка из семьи это [решение суда] будет ставить практически крест на его возвращении.

Нам нужны не популистские, быстрые решения, которые защитят больше опеку и государство, а взвешенная и продуманная система, которая работала бы на восстановление кровных семей, на раннюю помощь и профилактику кризисных семей», — заключила Межова.

Что необходимо изменить?

Нужно выстроить систему, которая будет тактично и аккуратно разбирать все жалобы, «чтобы органы опеки, с одной стороны, серьезно относились к сигналам о жестоком обращении с ребенком, а с другой — не забирали ребенка во всех ситуациях, которые показались им неправильными, странными», —считает Альшанская. Она добавляет, что причиной отбирания ребенка должно стать только жестокое обращение, насилие со стороны родителей. Неблагоприятные условия жизни или низкий достаток семьи — это сигнал о том, что она нуждается в социальной поддержке.

«Любое вторжение в семью — это сильнейший стресс для всех сторон процесса, — говорит Леонова. — Минимизировать его — одна из основных задач специалистов, которые приходят. В идеальной картине в семью может входить человек, обладающий особыми навыками, компетенциями и полномочиями, который действительно намерен помочь ей справиться с трудностями». 

По мнению Межовой, должен быть определен порядок не только изъятия детей из семей, но и план работы с семьей. Она указывает: семья не сразу становится кризисной и чем раньше начать с ней работу, тем лучше.

«Закон не должен быть однобоким, говорящим только о порядке изъятия. Для нас главное — не изъять детей, а чтобы такие случаи были редкостью и исключением. Нужен большой закон об опеке и попечительстве, который включит в себя все нюансы работы», — заключает Межова.

Госдума запретит забирать ребенка из семьи без решения суда

Госдума планирует запретить органам опеки забирать детей без решения суда

© СС0 Public Domain

В Госдуму внесен законопроект, изменяющий порядок изъятия ребенка из семьи при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, передает корреспондент «Росбалта».

С инициативой выступили депутат Госдумы Павел Крашенинников и сенатор Андрей Клишас. Законопроект разработан в целях закрепления в отраслевом законодательстве конституционного принципа приоритета интересов ребенка. Так, обновленная Конституция гласит, что дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России.

Действующая редакция статьи 77 Семейного кодекса закрепляет административный порядок отобрания ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью — на основании соответствующего акта органа исполнительной власти субъекта РФ или главы муниципального образования в случае, если законом субъекта РФ органы местного самоуправления наделены полномочиями по опеке и попечительству в соответствии с федеральными законами.

Депутаты считают, что такой порядок угрожает произволом и влечет за собой нежелательное вмешательство в дела семьи. Они предлагают вернуться к порядку, который применялся в советские времена и разрешал забирать ребенка из семьи только по решению суда.

Законопроектом предлагается производить отобрание ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью по общему правилу на основании решения районного суда, выносимого в порядке особого производства.

Предлагается, чтобы дело об отобрании ребенка рассматривалось по заявлению органа опеки и попечительства или органа внутренних дел судом по месту фактического пребывания ребенка.

В закрытом судебном заседании с обязательным участием представителя органа опеки и попечительства, органа внутренних дел и прокурора будут иметь право участвовать также родители или иные лица, на попечении которых находится ребенок.

Законопроект также предполагает участие в этом заседании самого ребенка, если это возможно и необходимо, и участие других заинтересованных лиц (например, родственников ребенка).

Читайте также:  Амнистия для водителей лишенных прав в связи с коронавирусом

Законопроект предполагает сделать рассмотрение вопроса об отобрании ребенка ускоренным. Заявление органа опеки и попечительства или органа внутренних дел об отобрании ребенка будет подлежать рассмотрению судом в течение 24 часов с момента поступления заявления.

В то же время в особых, исключительных ситуациях административное изъятие ребенка из семьи может использоваться как мера немедленного реагирования.

Проектируемый пункт 2 статьи 77 СК РФ предусматривает, что в исключительных случаях, при наличии оснований полагать, что смерть ребенка может наступить в течение нескольких часов, орган опеки и попечительства с участием прокурора и органа внутренних дел может произвести отобрание ребенка у родителей (одного из них), усыновителей или у других лиц, на попечении которых он находится, составив акт об отобрании ребенка с указанием обстоятельств, свидетельствующих о непосредственной угрозе жизни ребенка. В таких случаях действия органа опеки и попечительства могут быть оспорены родителями (одним из них), усыновителями или иными лицами, на попечении которых находился ребенок, в порядке, установленном процессуальным законодательством.

Детей доверят судьям

Изымать детей из семей в случае угрозы жизни и здоровью только по решению суда, который должен вынести свой вердикт в течение 24 часов, предлагается во внесенном в Госдуму законопроекте.

Авторы документа ссылаются на аналогичную норму в законодательстве РСФСР 1969 года, указывая при этом, что порядок отобрания разработан с учетом новых норм Конституции России. Опрошенные “Ъ” эксперты в целом одобряют инициативу, однако указывают на необходимость широкого общественного обсуждения документа и на ряд не до конца ясных моментов.

В частности, в законопроекте нет критериев для определения необходимости немедленного изъятия, которое допускается в документе в исключительных случаях.

Законопроект, который вносит изменения в Гражданский кодекс, Семейный кодекс и закон «О полиции», разработали депутат Госдумы Павел Крашенинников и сенатор Андрей Клишас.

Они объясняют инициативу новыми положениями Конституции (авторы возглавляют рабочую группу по подготовке изменений): «В силу п. 4 ст. 67.

1 дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России… Реализация указанных конституционных положений требует от законодателя максимально эффективных механизмов охраны прав и интересов ребенка, а также обеспечения для него возможности жить и воспитываться в семье».

Отобрание ребенка предлагается производить только «при непосредственной угрозе его жизни и здоровью по общему правилу на основании решения районного суда, выносимого в порядке особого производства».

Суд должен будет рассматривать вопрос в течение 24 часов с момента поступления заявления от органов опеки или полиции.

При этом «в исключительных случаях, при наличии оснований полагать, что смерть ребенка может наступить в течение нескольких часов, орган опеки при участии прокурора и органов внутренних дел может изъять ребенка, составив акт с указанием обстоятельств, свидетельствующих о непосредственной угрозе жизни».

Авторы поясняют, что сейчас административный порядок отобрания ребенка при угрозе его жизни и здоровью закреплен в ст.

 77 Семейного кодекса, его производят органы опеки на основании акта органа исполнительной власти субъекта РФ: «Вместе с тем многолетняя практика свидетельствует о произвольном вмешательстве органов власти в дела семьи, от чего страдают как дети, так и родители (усыновители, опекуны)».

Господа Крашенинников и Клишас полагают, что «требуемый уровень правовой защиты интересов частных лиц способна обеспечить лишь судебная форма юрисдикционной защиты», и указывают, что Кодекс о браке и семье РСФСР 1969 года содержал правило об отобрании ребенка именно на основании решения суда.

Напомним, изъятие детей сотрудниками органов опеки или полицейскими неоднократно вызывало общественный резонанс. В 2015 году в больнице Санкт-Петербурга умер пятимесячный Умарали Назаров, которого забрали от матери из квартиры, в которой проживали мигранты из Таджикистана.

В том же году в больнице Новороссийска погиб трехмесячный Родион Тонких — одним из поводов для отобрания младенца стало недостаточное, по мнению сотрудников опеки, количество продуктов в холодильнике.

В сообщении, которое распространила пресс-служба господина Крашенинникова, указывается, что причиной для вмешательства соцслужбы может быть нехватка игрушек, громкий плач, отсутствие отдельной комнаты у ребенка: «Произвольное вмешательство органов опеки и попечительства в дела семьи… иногда не имеют под собой не только реальной угрозы жизни или здоровью ребенка, но и связано с нежеланием оказать социальную поддержку».

Госдума планирует запретить органам опеки забирать детей без решения суда

Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская полагает, что «сама идея о введении судебного подтверждения отобрания однозначно хороша», однако «нужно все продумать процедурно»: «Можно легко предположить, что по сложным историям, в которых суды не смогут разобраться за короткий срок, решения будут выноситься автоматически. То есть процедура может стать формальной: опека запрашивает, суд подтверждает». Среди положительных моментов законопроекта эксперт отметила указание необходимости присутствия на судебном процессе семьи ребенка, но предположила, что «за 24 часа семья может быть не уведомлена или же не будет достаточно трезва, чтобы добраться до суда».

Говоря о срочном отобрании детей при угрозе жизни, госпожа Альшанская отметила, что «невозможно на глазок сотрудникам опеки или полиции определить, умрет ли ребенок в течение нескольких часов»: «Я бы сильно подумала над адекватностью этой формулировки».

Она также отметила, что необходима процедура временного перемещения ребенка, например, к родственникам или друзьям семьи: «Сейчас нет процедуры срочной передачи доверенным лицам, а также нет механизмов дальнейшей работы с семьей».

«Хотелось бы, чтобы эту историю продумали и обсудили, в результате чего у нас появилась бы профессиональная система защиты детей»,— сказала Елена Альшанская, добавив, что ей неизвестно, с какими общественными организациями консультировались авторы проекта.

Адвокат, экс-омбудсмен Павел Астахов в разговоре с “Ъ” также поддержал законопроект: «Все внесудебные процедуры ведут к злоупотреблению, субъективизм играет в этих вопросах всегда пагубную роль».

«В законе должны быть прописаны все критерии и основания для срочных мер,— сказал он.

— Я, прежде всего, выносил бы документ на обсуждение родительской общественности и проводил обсуждение во всех общественных палатах».

Валерия Мишина

Забирать детей из семей можно будет только по решению суда. Что об этом законопроекте думают эксперты?

«Самое важное — это то, что вмешательство административного органа заменяют судебным решением», — говорит секретарь Общественной палаты, специалист по семейному праву Лидия Михеева

Госдума планирует запретить органам опеки забирать детей без решения суда depositphotos.com

Забирать детей из семей можно будет только по решению суда — соответствующий законопроект внесен в Госдуму. В случае его принятия Гражданский кодекс дополнится новой категорией дел особого производства — об отобрании ребенка у родителей или у одного из них, а также у попечителей при угрозе его жизни и здоровью.

При этом в Семейном кодексе предполагается сохранить внесудебный порядок этой процедуры лишь в исключительных случаях, когда «налицо риск смерти ребенка в течение нескольких часов».

Законопроект ограничивает полномочия сотрудников опеки. Причина этому — череда громких скандалов, просочившихся в СМИ, о том, как детей отбирали у родителей без весомых причин.

Последнее громкое дело — о семье в Оренбурге, посмевшей пожаловаться властям на аварийное состояние дома. В соцсетях периодически всплывают истории о трудностях в семьях из-за пандемии: кто-то потерял работу, кто-то жилье.

Жаловаться в опеку родителям не только стыдно, но и страшно. Вдруг решит забрать детей?

Если законопроект, который, кстати, согласуется с конституционными поправками об охране детей и семьи, примут, забрать ребенка опека сможет, только если ему грозит скорая смерть.

Как пример: родители лежат пьяные, дом не отапливается, а на полу четырехмесячный грудничок. Опека должна привлечь полицейских, зафиксировать факт угрозы жизни малыша, изъять его и сразу после этого обратиться в суд. Ремарка: в закон о полиции тоже будут поправки.

Во всех остальных случаях сотрудники опеки, считающие, что родители не исполняют свой долг в отношении ребенка, должны будут доказывать это в суде. Заседание закрытое. Кроме представителя опеки и прокурора, на нем присутствуют родители или попечители, а если это необходимо, то и другие заинтересованные лица и сам ребенок.

Если суд примет положительное решение, изымать ребенка должны будут судебные приставы в сопровождении соцслужбы. Ситуацию комментирует член рабочей группы по поправкам в конституцию, секретарь Общественной палаты, доктор юридических наук, специалист по семейному праву Лидия Михеева.

Это более справедливый алгоритм, считает адвокат, специалист по семейному и ювенальному праву Антон Жаров.

Антон Жаров адвокат, специалист по семейному и ювенальному праву

С одной стороны, законопроект выглядит разумно. С другой, у недобросовестных сотрудников опеки может сохраниться простор для злоупотреблений. В спорных случаях они не проводят официальное изъятие детей, а действуют другим путем, отмечает юрист правовой группы РБОО «Центр лечебной педагогики» Павел Кантор.

Павел Кантор юрист правовой группы РБОО «Центр лечебной педагогики»

Органы опеки принимают решения не только об изъятии детей, но и об их усыновлении. И в этой сфере некоторых сотрудников упрекали в отсутствии профильных знаний, пристрастности и юридическом произволе.

Добавить BFM.ru в ваши источники новостей?

Правительство поддержало законопроект о запрете опеке без суда забирать детей из семьи — RG62.iNFO — информационно-аналитический портал

Госдума планирует запретить органам опеки забирать детей без решения суда

  • Если  ребенок находится в опасности – его забирают немедленно
  • Правительство России поддержало законопроект о введении судебной процедуры изъятия детей из семьи, сообщает «Российская газета».
  • Забрать ребенка от родителей без суда можно будет только в исключительных случаях, когда жизни маленького человека угрожает опасность.
  • С инициативой выступили председатель Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас и председатель Комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Павел Крашенинников.

Как подчеркнул Павел Крашенинников, необходимо минимизировать вмешательство государства в семейную сферу. По его мнению, не вызывает сомнений, что вопросы изъятия детей из семьи должны решаться в судебном порядке, а не в административном, как сейчас, когда нередко органы опеки и попечительства злоупотребляют своими полномочиями.

Отмечается, что правительство России поддержало законопроект при условии его доработки с учетом высказанных замечаний. Например, есть вопросы по поводу экстренных случаев.

«На сегодняшний день существует быстрая процедура изъятия детей из семьи при злоупотреблении родителями своими правами или при нахождении ребенка в психотравмирующей ситуации, – сказала адвокат Елена Овчинникова. – Если сотрудники органа опеки и попечительства, выезжая в семью, обнаруживают ребенка, находящегося в опасности, его забирают немедленно и помещают в медучреждение».

По ее словам, ситуации, при которых изымают ребенка, могут быть различные, например, насильственные действия в отношении ребенка, угроза его сексуальной неприкосновенности, оставление ребенка в опасности и тому подобное.

«Информация о случаях может поступать из разных источников: от родственников, соседей, учителей, прохожих, сотрудников МВД, – говорит она. – Новый законопроект не уточняет, какие случаи считать исключительными, и заранее неизвестно, позволит ли закон сохранить жизнь и здоровье ребенка в случае, если это будет необходимо».

"Ловушка для семей": Законопроект об изъятии детей, что с ним не так

Решения об изъятии детей начнут штамповать пачками, а родители совершенно лишатся возможности защищать свои семьи в судах – таковыми, по мнению экспертов, опрошенных Царьградом, могут стать итоги принятия нового закона по корректировке ГПК, Семейного кодекса и закона «О полиции» в части отобрания несовершеннолетних у родителей, который был внесён в Госдуму несколько дней назад.

Выдернуть из семьи могут любого ребёнка – под надуманным предлогом

В том, что необходимо менять действующее законодательство, которое наделяет органы опеки невероятными полномочиями по разрушительным действиям в отношении семей, сомнений нет, пожалуй, ни у кого – из здравомыслящих, разумеется, людей.

Читайте также:  Алименты после 18 лет: если ребенок учится (студент) или инвалид – порядок взыскания, сроки выплат и судебная практика в 2020 году

Представьте себе: сейчас, как рассказала Царьграду юрист и эксперт Общественного уполномоченного по защите семьи Анна Швабауэр, происходит до трёхсот тысяч изъятий детей в год. Таковы данные официальной статистики. При этом в основном отбирают по федеральному закону №120-ФЗ «О профилактике безнадзорности».

«И десятая часть – в порядке ст. 77 Семейного кодекса, которую пытаются «починить» авторы законопроекта. Иначе говоря, они не решают проблему, а только усугубляют её», – полагает Швабауэр.

На самом деле, по её словам, тем самым фактически расширяется спектр деятельности соответствующих структур по вмешательству в семьи – безосновательно. Причём так называемый административный порядок никуда не исчез.

Зато добавился судебный, который на практике, по всей видимости, окажется ещё более необратимым.

По проекту, при установлении непосредственной угрозы орган опеки проверяет информацию и обращается в суд, который должен в течение 24 часов принять решение – согласиться или отказать.

Но не прописано, как проверяется информация. Может, получается это сделать и дистанционно – не выезжая на место, поверить на слово.

Нигде ведь не указано, что они должны выехать на место, провести опросы, собрать доказательства и так далее,

– объясняет эксперт.

Но и понятие «непосредственная угроза жизни и здоровью» трактуется тоже зачастую вольно, что хорошо знакомо из практики: бытовые трудности, отсутствие каких-нибудь продуктов и т. п., а значит – вновь в деле субъективные оценки опеки.

«Приведу пример из практики. Мамочка приехала из роддома домой с четвёртым ребёнком. К ней пришли социальные службы: семья многодетная, стеснённые условия, мама с ребёнком спит на матрасе на полу.

И сказали: «Ваш малыш подвергается угрозе, поскольку он спит таким образом, на него могут наступить – вплоть до смерти». Написали в документах, что были основания полагать угрозу жизни несовершеннолетнему.

Отобрали», – рассказывает Анна Швабауэр.

По звонку любого, кто решит, скажем, свести счёты, орган опеки или полиция могут подать сразу заявление – без всяких доказательств.

«Резиновые формулировки» позволяют крутить законом и так, и эдак

«Абсолютно «резиновые» формулировки. «Ненадлежащее исполнение» – что это такое? «Угроза жизни и здоровью» – это как? «Смерть может наступить» – то же самое.

В последние годы у нас сложилась преступная практика, когда вместо того, чтобы заниматься вот этими моментами, органы опеки действуют по методичкам, которые пишут известно кто, и мы наблюдаем, что увеличилось количество отобранных детей», – согласна с ней координатор компаний CitizenGo в России Александра Машкова-Благих.

Эти самые «методические указания» – штука просто потрясающая. Она диктует, что считать «группами риска», и на них, следовательно, и надо обращать пристальное внимание и реагировать.

А в списке, для понимания, значатся и многодетные (особенно это любопытно на фоне слов президента о том, что семья с тремя детьми должна стать нормой), многоколенные (живут молодые вместе с бабушками и дедушками? Риск!), малообеспеченные, при межнациональном браке.

Ну о чём можно тут говорить? Если связь поколений в одной квартире или – в нашей-то стране! – супруги разных национальностей оцениваются как риск! Или если ребёнок не посещает дополнительные кружки и секции (пример: маленькое село, где только секция волейбола, например, а ребёнок не хочет заниматься именно этим видом спорта). А формирование подобных методичек происходит в закрытом режиме, среди разработчиков таких злостных проектов – организации, которые зарабатывают на изъятии детей: те, что непосредственно оказывают услуги «неблагополучным» семьям,

  • – уточняет Машкова-Благих.
  • Параллельно, отмечает она, возникла другая инициатива – об «адвокатах для детей»: тех, которые будут решать, что в интересах ребёнка, а что нет: ещё одна зарубежная практика, где, как правило, такие юристы тесно связаны с опеками.
  • «Я такого уровня цинизма давно не видела: если раньше они выходили с лозунгами «за права ребёнка», то теперь – «за защиту семей и традиционных ценностей», это что-то запредельное», – констатирует она. 

Жёстче, чем раньше

Член Общественной палаты России Павел Пожигайло, который сейчас выступает ответственным по подготовке отзыва на проект закона от комиссии по демографической политике ОП, тоже в свою очередь говорит о его ювенальном характере.

«Это никакая не защита детей, а способ их отбора, причём в ещё более жёсткой трактовке, чем ранее, – уверен Пожигайло. – Соответственно, мы просим, чтобы авторы доказали его состоятельность: чего не хватает в действующем законодательстве, что надо придумывать этот закон?»

Есть несколько моментов, которые обращают на себя внимание.

Нам говорят, что теперь с произволом опеки мы будем бороться с помощью суда. Хорошо. Но если прежде при несправедливом решении опеки, когда это выявилось, получился резонанс, можно было, по крайней мере, изменить его относительно легко, а ситуацию – соответственно, исправить, то теперь, когда решение принимает суд, даже формальная процедура обжалования может длиться полгода!

  1. – аргументирует свою позицию общественный деятель.
  2. Чтобы представить, как будет работать система в новых условиях, достаточно смоделировать простую ситуацию.
  3. Допустим, если претензии органов опеки возникли к семье, которая живёт не в районном центре, а в отдалённом селе, и им нужно ездить каждый раз на заседания.

Более того, они и адвоката-то нанять не успеют, учитывая, сколько времени отводится на принятие решение судом: как это возможно сделать всего за сутки? Или не смогут, потому что у них не хватит денег.

«А где состязательность процесса? – задаётся следующим вопросом Павел Пожигайло. – С одной стороны, шокированные происходящим родители, которые толком ничего сообразить не могут (если они вообще успели попасть на заседание), а с другой – подготовленные в таких делах, опытные сотрудники опеки. Никаких шансов у семьи просто не будет».

«Не забывайте про коррупционную составляющую»

Западная практика, модель которой пытаются теперь внедрить в нашей стране, показывает, по его словам, что суды принимают решения чаще всего в пользу органов опеки: просто штампуют одно за другим, и всё, не особо разбираясь.

И логика судьи здесь очевидна.

Ведь, если он соглашается забрать ребёнка, риски для него минимальные. А в случае, когда не согласился, могут возникнут вопросы в дальнейшем. Не дай Бог, что-то с ним случится через какое-то время, с него спросят: почему не отреагировали на сигналы?

Следовательно, ему проще подстраховаться.

Кроме того, у специалистов есть опасения, что при такой штамповке активизируется коррупционная составляющая изъятия несовершеннолетних: речь идёт о так называемом «чёрном рынке», на котором идёт буквально охота за детьми (чтобы передавать их в приёмные семьи).

У нас есть предложение переориентировать детских омбудсменов с защиты прав ребёнка на защиту прав именно семьи. Сегодня этого нет! Получается, пришли, в течение дня отобрали, и какие шансы отстоять свою правоту? Никаких! В этот момент – лишение родительских прав и всё,

– отмечает член ОП России.

Он опасается, что принятием закона в предложенной сейчас редакции мы не решим задачу внесённых в Конституцию поправок, а только создадим механизм разрушения семьи, не пытаясь к тому же бороться с причинами.

«Вот, допустим, известно ведь, что во многих случаях проблемы возникают в семьях, где есть злоупотребление алкоголем, так? Ну давайте же тогда решим прежде законодательно вопрос о принудительном лечении, возродим ЛТП – это уже длительное время обсуждается. Ведь всё-таки алкоголизм – это не приговор, это излечивается», – уточняет Пожигайло.

Комментариев на реакцию экспертов со стороны разработчиков законопроекта пока нет. А её, реакцию то бишь, действительно хотелось бы увидеть: как бы то ни было, речь идёт о сотнях и тысячах маленьких жизней и судеб целых семей.

Раз вопросы возникли, они требуют ответа.

И правы, пожалуй, все специалисты, оценку которых на законопроект выслушал Царьград: совершенно точно необходимо широкое общественное обсуждение этой законодательной инициативы.

Законопроект об ограничении изъятия детей из семьи: как он будет работать

В начале июля в Государственную Думу был внесен пакет поправок, которые призваны ограничить внесудебный порядок изъятия детей из семьи.

Предлагаемые нормы направлены на обеспечение конституционных положений о защите семьи, создание условий для достойного воспитания детей в семье.

Сейчас над законопроектом работает профильный Комитет по государственному строительству и законодательству, рассмотреть его предполагается в осеннюю сессию.

В адрес редакции официального сайта ГД и социальных сетей поступают многочисленные вопросы с просьбой разъяснить положения законопроекта. Вместе с пресс-службой профильного комитета отвечаем на наиболее частые из них.

Угроза
ребенку — что это значит и кто будет определять ее наличие?

Законопроект разработан в целях защиты семьи,
создания условий для достойного воспитания детей в семье. Новые нормы направлены
на ограничение внесудебного порядка отобрания детей из семьи.

Предлагается передать вопрос отобрания
ребенка (при непосредственной угрозе его жизни или здоровью) из компетенции
органов опеки и попечительства в компетенцию суда.

По поводу оснований для подачи заявления в суд об отобрании ребенка необходимо отметить следующее. Условия, в которых
находится ребенок, должны свидетельствовать о явной угрозе его жизни и здоровью.

То есть – о реальной возможности
наступления негативных последствий в виде смерти, причинения серьезного вреда его
физическому или психическому здоровью вследствие поведения родителей (одного из них) либо иных лиц, на попечении которых ребенок находится.

Речь, в частности,
идет об отсутствии ухода за ребенком, отвечающего его физиологическим
потребностям в соответствии с возрастом и состоянием здоровья.

Например, высокая
степень физического истощения ребенка и непредоставление ему в течение
длительного времени воды, питания, отсутствие ухода за грудным ребенком либо
оставление его на длительное время одного, без присмотра. Реальная степень
опасности для ребенка должна определяться в каждом конкретном случае с учетом
возраста, состояния здоровья, а также иных обстоятельств его проживания.

По законопроекту
орган опеки и попечительства или орган внутренних дел, получившие сообщение о нахождении ребенка в опасной ситуации, должны немедленно проверить эти обстоятельства.
И, если по их мнению такая опасность действительно существует, то передать все
необходимые доказательства в суд.

Суд в заседании с участием прокурора,
родителей ребенка, самого ребенка (при возможности для него принять участие), а также при необходимости – иных заинтересованных лиц (родственников, психологов
и т. п.) решает вопрос о возможности или невозможности дальнейшего нахождения
ребенка в данном месте.

Здесь важен индивидуальный
подход и оценка совокупности всех обстоятельств той или иной тяжелой ситуации.

Отметим, что
сейчас вопрос об отобрании ребенка из семьи относится к компетенции органов
опеки.

Основанием для этого нередко является отсутствие нужных или наличие просроченных
продуктов питания в холодильнике, нехватка игрушек у ребенка, отсутствие
отдельной комнаты, громкий плач малыша, оставление малолетнего с бабушкой и дедушкой, наличие синяков на теле ребенка и т. п. Немало примеров того, когда
малообеспеченные семьи обращались за денежной помощью в государственные и муниципальные органы, чем привлекали внимание органов опеки и попечительства, и становились жертвами применения статьи 77 Семейного кодекса, которая позволяет этим
органам немедленно изъять ребенка из семьи. Решение принимается ими
самостоятельно. А родственники потом могут оспаривать действия органов опеки в суде.

Кто
и по каким признакам будет решать, что есть риск наступления смерти ребенка в течение нескольких часов?

Напомним, что основания
часть норм законопроекта посвящена судебной процедуре отобрания ребенка. В основе
этих норм заложена идея – спасти ребенка. Меры
по немедленному внесудебному отобранию носят чрезвычайный характер. Их применение
возможно только в исключительных случаях, не терпящих отлагательств.

Если
смерть ребенка может наступить в течение нескольких часов, орган опеки и попечительства с участием прокурора и органа внутренних дел может произвести
отобрание. То есть процедура будет коллегиальной — помимо органа опеки будет
присутствовать и прокурор, и представитель органа внутренних дел.

В настоящее время
вопросы немедленного отобрания ребенка решаются индивидуально органом опеки.
Прокурор при этом лишь уведомляется об отобрании. Он не присутствует на месте и не может непосредственно оценить ситуацию, в которой находится ребенок.

К сожалению, при такой процедуре случается, что изъятие ребенка не имеет под
собой оснований реальной угрозы его жизни или здоровью, или более того, связаны
с нежеланием оказать социальную поддержку многодетным семьям, семьям,
нуждающимся в улучшении жилищных условий или оказавшихся в тяжелой жизненной
ситуации.

Риск
смерти в течение нескольких часов — это сколько? Если есть риск смерти в течение нескольких дней — от недоедания, например — это подпадает под
«несколько часов»?

Законопроектом
предполагается оперативная оценка ситуации, которая сложилась в каждой
конкретной семье. Здесь важен индивидуальный подход и изучение совокупности
всех обстоятельств той или иной тяжелой ситуации.

Например, серьезное
физическое истощение малолетнего ребенка в течение длительного времени
находящегося без присмотра.

Читайте также:  Восстановление свидетельства о смерти: способы, порядок, документы, стоимость

Конечно, сам по себе факт отсутствия продуктов в холодильнике не может быть таким обстоятельством, он должен быть оценен в совокупности с другими фактами.

Как
родителям успеть подготовиться к суду, если его проводят в течение 24 часов?
Как успеть найти подходящего адвоката за это время?

Прежде всего, надо понимать, что речь идет
о жизни ребенка. Степень социальной опасности ситуации высока. Поэтому предлагаются
такие сроки.

Заявление об отобрании ребенка
рассматривается в судебном заседании с обязательным участием представителя органа опеки и попечительства,
прокурора, родителей, других заинтересованных лиц (психолога, педагога и др.) и самого ребенка.

При этом в суде будет решен вопрос не об ограничении родительских прав и всеми вытекающими из этого последствиями, а только вопрос факта – может ли ребенок в сложившейся ситуации безопасно находиться дома. Лишение или
ограничение родительских прав – это другой вопрос, который будет
рассматриваться в отдельном процессе. На это обращается особое внимание.

Родители вправе нанять адвоката. В этом им
может быть оказана необходимая помощь. Надо обратить внимание, что по действующей процедуре наличие адвоката не предполагается в принципе –
немедленное отобрание происходит вообще без санкции суда.

К примеру, сокращенные сроки
процессуальных действий также предусмотрены в уголовном процессе — в отношении подозреваемого, задержанного при наличии явных следов
совершения преступления.

Почему
суд закрытый?

Разбирательство
в закрытом судебном заседании должно обеспечивать неприкосновенность частной жизни граждан. Например,
сейчас по ГПК РФ всегда в закрытых процессах рассматриваются дела, связанные с усыновлением (удочерением) ребенка.

Если бы заседание было публичным, то в зале могли бы
присутствовать посторонние лица, т. е. публика или СМИ. А это может негативно
сказаться на состоянии ребенка, особенно если его психика и так была
травмирована опасной ситуацией. Кроме того, это может повлечь
разглашение информации о частной жизни.

Как
можно будет оспорить решение суда?

Решения могут быть
обжалованы в общем порядке – то есть в апелляции, кассации, и в порядке
надзора. Так, например, в соответствии со ст. 320.

1 ГПК РФ решение районного суда может быть обжаловано в апелляционном порядке в верховный суд республики, краевой, областной суд, суд
города федерального значения, суд автономной области, суд автономного округа.

Жалоба
подается в течение месяца со дня принятия решения судом первой инстанции.

Поскольку
судебное разбирательство будет проходить с участием прокурора, он также сможет оспорить
решение суда, если посчитает, что интересы ребенка не соблюдены. Таким образом,
вариантов защиты в соответствии с законопроектом становится больше, а не меньше.

Правда ли, что законопроект сделает возможным срочное изъятие детей из семьи по любым
причинам?

Нет, наоборот, законопроект предусматривает существенное
ограничение возможных злоупотреблений со стороны органов опеки и попечительства в вопросах изъятия детей из семьи, которые в настоящее время, к сожалению, нередки. В суде должны быть представлены и исследованы все доказательства
и обоснования того, что действительно существует непосредственная угроза жизни ребенка или его здоровью.

Сейчас же решения об изъятии принимаются органами опеки и попечительства
самостоятельно, по их усмотрению, без учета мнения
родителей, прокурора, органа внутренних дел, психолога, иных заинтересованных
лиц.

Если
заглянуть в отечественную историю, в семейном законодательстве СССР (Основы
законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье 1968 года,
Кодекс о браке и семье РСФСР 1969 года)была
установлена именно судебная процедура отобрания детей, независимо от лишения
родительских прав – в случае, если ребенок находился в опасности. А в исключительных случаях — при непосредственной угрозе жизни и здоровью ребенка —
орган опеки и попечительства мог самостоятельно принять решение о немедленном
отобрании ребенка, лишь уведомив прокурора, и обратившись впоследствии в недельный срок с иском в суд о лишении родительских прав.

Похожую
процедуру предлагается закрепить сейчас, но еще больше ограничив усмотрение
опеки.

Указывается, что немедленное отобрание ребенка органами опеки может
производиться только при участии
прокурора и органа внутренних дел — при наличии оснований полагать, что смерть
ребенка может наступить в течение нескольких часов. То естькогда промедление может
привести к неминуемой гибели ребенка.

Как
будут наказывать чиновников из органов опеки, превышающих свои полномочия?

Предлагаемые нормы уменьшают возможные
«превышения» и злоупотребления
полномочиями. Нормы направлены на защиту прав ребенка. Если все‑таки чиновники
нарушают закон, то на них распространяются все общие меры ответственности,
предусмотренные законодательством. Они должны будут возместить вред,
причиненный незаконными действиями, т.

 е. к ним будут применены меры гражданско-правовой
ответственности. Также дисциплинарная ответственность – вплоть до увольнения. Возможна и уголовная ответственность – за халатность в соответствии со ст. 293 УК РФ. Если же в результате
незаконных действий органов опеки ребенок погибнет, то наказание — лишение
свободы до пяти лет.

Госдума оградит детей от злоупотреблений органов опеки

Изъять ребенка из семьи – родной или приемной – будет сложнее. Для этого потребуется доказать в суде, что его жизнь и здоровье находится под угрозой. Участвовать в экстренном и закрытом процессе обязательно будут представители органа опеки, органа внутренних дел и прокурор.

В исключительных ситуациях, если есть риск гибели ребенка в течение нескольких часов, его можно будет забрать немедленно, но также в присутствии прокурора и полицейского.

Соответствующий законопроект, призванный защитить семью от злоупотреблений органов опеки, Госдума рассмотрит в начале осенней сессии.

Перегибы на местах

Авторами поправок выступают депутат Павел Крашенинников и сенатор Андрей Клишас – сопредседатели рабочей группы по подготовке поправок в Конституцию. Как говорится в пояснительной записке, законопроект разработан в целях закрепления конституционного принципа приоритета интересов ребенка.

Предлагается внести изменения в Гражданский процессуальный и Семейный кодексы, а также в закон «О полиции», призванные защитить права детей в случае возникновения угрозы их жизни или здоровью. Многолетняя практика нередко свидетельствует о произвольном вмешательстве органов власти в дела семьи, отмечается в документе.

Действующий закон допускает временное или окончательное прекращение родительских прав только на основании судебного решения, но позволяет органам опеки при непосредственной угрозе жизни или здоровью изъять ребенка из семьи, имея на руках лишь акт органа исполнительной власти субъекта РФ либо главы муниципалитета. В этом случае опека обязана незамедлительно уведомить прокурора, обеспечить временное устройство ребенка и в течение семи дней обратиться в суд с иском о лишении родителей родительских прав.

Однако существующий порядок не гарантирует отсутствие злоупотреблений, такие гарантии могут быть обеспечены исключительно судебным порядком рассмотрения дела, считают авторы законопроекта.

Они предлагают применять такую меру только на основании решения районного суда, выносимого в порядке особого производства в течение 24 часов с момента поступления соответствующего заявления.

Рассматриваться оно будет в закрытом судебном заседании с обязательным участием представителя органа опеки, органа внутренних дел и прокурора.

Право участвовать дается и родителям или попечителям, а также самому ребенку, «если это возможно и необходимо», и другим заинтересованным лицам, например, родственникам, педагогам, психологам.

Законопроект также предусматривает исключительные ситуации, когда ребенка можно будет забрать немедленно – если есть риск его гибели в течение нескольких часов. При этом также должны присутствовать прокурор и полицейский, а в акте об отобрании должны быть указаны обстоятельства, свидетельствующих о непосредственной угрозе жизни ребенка.

Поправки дают полицейским полномочия выявлять обстоятельства, в которых находится ребенок, и обращаться в суд с заявлением о его отобрании.

Практика необоснованного отобрания детей из семьи является одной из самых сложных проблем современного семейного законодательства, отметил Павел Крашенинников.

По его словам, произвольное вмешательство органов опеки в дела семьи иногда не только не имеет под собой реальной угрозы жизни или здоровью ребенка, но и связано с нежеланием оказать социальную поддержку многодетным семьям, семьям, нуждающимся в улучшении жилищных условий или оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации. Например, в качестве оснований зачастую называют нехватку игрушек, громкий плач, отсутствие отдельной комнаты, просроченные продукты питания в холодильнике, синяки на теле ребенка или оставление его с бабушкой и дедушкой, братьями или сестрами. Есть случаи, когда детей забирали из семьи на основании анонимной жалобы.

Немало примеров и того, что малообеспеченные семьи обращались за денежной помощью в государственные и муниципальные органы, а в итоге лишались ребенка.

Необходимо минимизировать вмешательство государства в семейную сферу, убеждены авторы законопроекта.

А судьи кто?

Законопроект вызвал большой резонанс в обществе, особенно среди многодетных семей, усыновителей и опекунов. В Госдуму поступило множество обращений с просьбами разъяснить вводимые нормы. В частности, людей волновал вопрос, что подразумевается под угрозой ребенку и кто будет определять ее наличие.

Как самоизоляция повлияет на семьи

«Условия, в которых находится ребенок, должны свидетельствовать о явной угрозе его жизни и здоровью.

То есть – о реальной возможности наступления негативных последствий в виде смерти, причинения серьезного вреда его физическому или психическому здоровью вследствие поведения родителей (одного из них) либо иных лиц, на попечении которых ребенок находится.

Речь, в частности, идет об отсутствии ухода за ребенком, отвечающего его физиологическим потребностям в соответствии с возрастом и состоянием здоровья.

Например, высокая степень физического истощения ребенка и непредоставление ему в течение длительного времени воды, питания, отсутствие ухода за грудным ребенком либо оставление его на длительное время одного, без присмотра. Реальная степень опасности для ребенка должна определяться в каждом конкретном случае с учетом возраста, состояния здоровья, а также иных обстоятельств его проживания», – пояснили в Госдуме.

Меры по немедленному внесудебному отобранию носят чрезвычайный характер, их применение возможно только в исключительных случаях, не терпящих отлагательств. Процедура будет коллегиальной, решение больше не будет приниматься индивидуально представителем органа опеки, как это было раньше.

При этом суд будет решать только один вопрос – может ли ребенок безопасно находиться дома. Вопрос о лишении родительских прав будет рассматриваться в отдельном процессе, не в экстренном порядке, подчеркнули в Госдуме.

Не формальность

Законопроект исключает незаконное, несоразмерное вмешательство в дела семьи и защищает родителей̆от произвольных действий органов опеки, полагает руководитель проекта Федерального союза адвокатов России «Женское право» Татьяна Сустина.

«Опека – это государственный орган, фактически независимый̆ ни от кого, но тем не менее обладающий практически безграничной властью. В случаях с домашними садистами это хорошо, но иногда случайные семейные обстоятельства, которые оказались под пристальным вниманием опеки, также случайно приводят к фатальным ошибкам, ломающим жизнь детей и родителей», – отметила она.

Адвокат привела в пример дело семьи Агеевых, дошедшее до Европейского суда. У родителей отобрали усыновленных детей из-за обнаруженных синяков и ожогов.

«Впоследствии выяснилось, что на ребенка на кухне упала кастрюля с горячим супом. Находясь в шоковом состоянии от боли, он побежал к маме, но упал на лестнице. Все это подтверждалось документально, но детей родителям никто не возвращал, потому что запуск процессуальной машины уже произошел, а как выключить ее – никто не знал», – сказала Сустина.

Норму о внесудебном изъятии ребенка в исключительных случаях адвокат посчитала странной: непонятно, как оценивать риск и время до наступления смерти.

«К тому же, исходя из толкования поправок, получается, что компетентные органы сначала проводят проверку, а потом выходят с требованием в суд. Получается, что представитель опеки, увидев избитого, но делающего уроки ребенка, должен уйти, так как смерть определенно не наступит в течение нескольких ближайших часов», – недоумевает она.

По ее мнению, для создания эффективного правового инструмента необходимо внести в законопроект некоторые корректировки, а также принять качественный закон о домашнем насилии.

В противном же случае получится конвейерная процедура, которая еще и ограничивает действия опеки в экстренных ситуациях.

В отсутствии же закона о домашнем насилии лучше оставить прежний порядок, кроме нормы об обязательном участии прокурора, – это исключит возможные недобросовестные действия сотрудников опеки.

Существенной недоработкой законопроекта является то, что он не предусматривает участие адвоката в процессе отобрания ребенка в судебном порядке, подчеркивает адвокат Нарине Айрапетян.

«Присутствие прокурора, представителя опеки или психолога не может гарантировать соблюдение прав ребенка в истинном его значении. Более того, полагаю, что интересы родителей будут противоречивыми. Адвокаты в обязательном порядке должны быть предоставлены родителям и самому ребенку. Только в этом случае можно минимизировать возможные злоупотребления», – убеждена она.

Впрочем, признает Айрапетян, наличие адвоката не всегда является гарантией соблюдения прав, их роль зачастую сводится к декоративной функции. Однако отсутствие адвоката и вовсе не позволит говорить об объективности и обоснованности принимаемых судом мер.

Читать полностью (время чтения 4 минуты )

Оставьте комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *